волновало сердце. И сама поездка сложилась весьма удачно. Матвею Ивановичу предоставили на службе отпуск на 28 дней, билеты по железной дороге от Москвы до Нижнего Новгорода он получил на себя и семью бесплатно, как железнодорожный служащий.
Из Нижнего до Казани плыли по Волге на пароходе «Самолет», в Казани переселили на вятский пароход судовладельца Булычева и на нем, достигнув пристани Соколки, вошли в воды реки Вятки. Отсюда путь их лежал в верховье, до пристани Медведок.
Матвею Ивановичу исполнилось 37 лет. Он полон сил, энергии, творческих замыслов. Жизненные итоги не так уж скромны, он достиг многого, преодолев огромные трудности. Отныне он – известный в России и признанный поэт песенник. Его книга и сборники изданы в Москве и Киеве, его песни распевают в российских городах и селах. Определилось служебное положение, оно обеспечивает семье сносное существование. Все это вселяет в душу Матвея Ивановича чувство удовлетворенности, обещает обеспеченное будущее.
Но теперь он живет ожиданием давно желанной встречи. Он покинул Михино в 1885 году, уехав сначала на Урал, затем в Москву, и с тех пор не бывал на родине – 12 лет разлуки!
Эта разлука сокрушала меня,- писал в одном из писем Матвей Иванович. – Сердце мое всегда неудержимо рвалось побывать на родине своей. Златоглавая Москва для меня была, как золотая клетка для вольной птицы. Туда меня манило, где родные поля и деревни, туда, где невольно что-то необъяснимое призывает меня и приковывает все внимание моё. Душа тревожится. Каждую ночь стал видеть во сне, как наяву, свой любимый край родной. Все будто иду или еду домой по широким полям, иду и никак не дойду. Я решил, что надо непременно побывать на родине и успокоить своё сердце.
Вот с какими думами плыл пароходом по реке Вятке до пристани Медведок Матвей Иванович Ожегов августовским днём 1897 года.
В Медведке гостей поджидал с подводой старший брат Михаил Иванович, заранее извещенный о приезде. Михаил так и оставался в Михино. Крестьянствовал, жил от родителей отдельно, обзавелся семьей, растил пятерых детей. Не было в деревне младшего из братьев – Ивана. Его призвали на военную службу, по выходе с неё обосновался, как и Матвей в Москве и служил теперь швейцаром в конторе управления Московско – Курской железной дороги.
- Я хотел было уехать обратно домой, - рассказывал Михаил, обнимая со слезами на глазах Матвея и Наталью Терентьевну, сошедших с парохода. – Двое суток жду, а вас нет и нет. Не знал, что думать.
Было отчего Михаилу волноваться. Из-за мелководья пароход из Казани до Медведка шлепал четверо суток вместо двух по расписанию.
Обменявшись впечатлениями о поездке и перекусив на берегу, Михаил с гостями, севшими в телегу, тронулись в путь.
Проехали мимо длинного ряда товарных и хлебных складов под сплошной крышей и, достигнув середины поселка, повернули в проулок, который вывел к мрачноватому сосновому бору на приречных песчаниках.
Дорога в бору пролегала прямо между бронзовых гладкоствольных сосен, местами она была столь узка, что подвода едва пробивалась, а колеса её погружались в глубокую песчаную колею. Рядом с дорогой пеший люд протоптал лысую тропу, на ней то и дело попадались обнаженные корни деревьев, начищенные до блеска ногами ходоков.
Миновав бор, путники выбрались на равнину. Телега катилась легко, дорогу обдувало ветерком и хорошо просушивало солнцем. На поле были сжаты овсы, ровными рядками и густо стояли груды. По сложенным в них снопам Матвей Иванович приметил, что в этом году, наверное, был хороший урожай.
Свежесть утра, чистое небо и воздух, напоенный ароматом сосен и овсяного поля, вызвал в душе Матвея Ивановича трепетную радость.
После Поломской горы ехать стало еще веселее. Дорога было без нырков и луж, и деревеньки стали попадаться чаще. У церковной ограды в селе Арском дали лошади отдохнуть, подкормили овсом.
Остались позади Большое Снегирево, Лаптево, Ворончихино – деревни, расположенные кучно, почти рядом. Запомнились они скрипучими несмазанными полевыми воротами при въезде и выезде.
48
